Приданое – это вам не просто так. Оно было «учебным пособием». Именно в таком качестве его использовали наши бабушки, обучая своих дочерей ремеслу казахской вышивки. И не что иное, как собственное приданое стало для народной мастерицы Гулжай Кусман той отправной точкой, с которой у нее начался, как принято говорить, «путь к искусству».
Это было в Монголии, в Баян-Улгийском аймаке, который справедливо называют самым казахским районом республики. Баян-улгийские казахи сохранили многие старинные традиции, в том числе и такую красивую: девушка должна сама подготовить себе жасау – приданое. Для этого ее с детства, лет с 11-12, учат шить и вышивать, но не в школе на уроках труда, а дома: мама и бабушка. Причем используют в качестве образца (или учебного пособия – см. выше) свои собственные изделия, то есть приданое, с которым они пришли в семью, и которое, естественно, готовили сами.
Так учили вышивать и маленькую Гулжай, причем старой казахской технике вышивки бiз кесте. Нить протягивается сквозь ткань не иглой, а тонким крючком, в результате получается идеальный тамбурный шов, которым мастерица заполняет пространство настенного ковра (тускииз), полога (шымылдык), подушек, полотенец, одежды, тюбетеек… – всего того, что входит в «текстильную часть» приданого.
Приданое шилось, а тем временем будущая невеста закончила школу и поступила в техникум. На метеоролога. А вскоре произошло то, ради чего, собственно, и готовилась вся эта вышитая красота: свадьба. Избранником Гулжай стал Зейнелхан Мухамеджан, художник-оформитель, выпускник художественного училища в Улан-Баторе. Его отец был чабаном, а вот мама – народной мастерицей. Понятно, что такая семья оценила приданое невесты по достоинству.
Возможно, они так бы и жили в Монголии и работали, каждый – по своей специальности, Гулжай предсказывала погоду, Зейнелхан – в Союзе художников Баян-Улгийского аймака, но наступил 1991 год. Развал СССР и обретение Казахстаном независимости. Казахи со всего мира поехали на историческую родину, среди них – семья Гулжай и Зейнелхана.
Сначала они оказались в Ушарале, а потом – в селе Капал под Талдыкорганом. Зейнелхан стал хранителем и художником-оформителем музея акына Сары (той самой, что состязалась с Биржан-салом). А что было делать в селе метеорологу? И Гулжай пошла работать в школу, на уроках труда учила детей тому, чему ее научили в семье – казахским ремеслам.
Их мечта осуществится уже в двухтысячных. Причем вдвойне и даже втройне: они не просто переедут в Алматы, но теперь будут заниматься искусством оба: и Гулжай, и Зейнелхан. Да, самое главное: искусством в одной и той же технике.
Сегодня картины Зейнелхана – это сложные композиции, в которых невероятным образом сочетаются степные легенды и искусство символов, современные силуэты и старинные орнаменты. И все это выполнено в древней казахской технике вышивки бiз кесте. Могли ли предположить мастера века назад, что однажды их наследник в искусстве передаст нитками игру облаков и движение волн, а его стежки будут словно «стекать», как мазки, по картине?
(Забегая вперед, скажу, что сегодня в творческом багаже Зейнелхана не только несколько персональных выставок и республиканских и международных наград, в том числе – знак качества ЮНЕСКО, но и участие в международных аукционах «Кристис» и «Сотбис»).
На исторической родине Зейнелхан Мухамеджан вступит не в один, а в два творческих объединения: Союз художников и Союз ремесленников Казахстана. И председатель Союза ремесленников Айжан Беккулова, увидев работы Гулжай, предложит ей участвовать с ними в выставках: с теми самыми тускиизами, подушками, юбками-белдемше. Сама известный художник, Айжан сразу поймет ценность работ Гулжай: и художественную, и историческую, и образовательную – это настоящие образцы старинного казахского искусства.
Вскоре Гулжай стала победительницей Республиканского конкурса ремесленников «Шебер», получила за свой тускииз сертификат ЮНЕСКО, приняла участие в Международной ярмарке народного творчества в Санта Фе (США) – «Каннском фестивале» для ремесленников со всего мира, представила Казахстан на ЭКСПО в Париже и т. д.
А еще они с Зейнелханом сделали то, за что любой награды будет мало: напомнили нам о том, что была и, к счастью, есть у нас такая вышивка – бiз кесте. Вышивка, которой невеста могла украсить шымылдык – полог, отделявший постель молодоженов, и тускииз, ковер-оберег. И только представьте, какая в этих узорах нашими предками была заложена символика. Там непременно было солнце, дающее тепло и жизнь, солярные знаки, и, конечно, самые разные орнаменты и цветочные-растительные мотивы. Все это вместе привлекало к молодоженам благополучие, защищало от завистливого дурного глаза, – а как украшало юрту!
Я спросила у Гулжай то, что давно хотела узнать: почему у старинных тускиизов такой вид, как будто они не закончены?
Тот тускииз, что хранится дома у самой Гулжай – точно волшебный. Это ее первый тускииз и он не продается. Мастерица соглашается делать копии, но оригинал хранит, как талисман – то есть и в этом случае ковер выполняет свою самую главную, обережную функцию.
А еще она сегодня шьет-вышивает не только традиционные вещи, но и стилизованные современные: к тускиизам, чапанам и белдемше добавились мужские рубашки и женские туники, сумки-шоперы и рюкзачки. Потому что Гулжай точно знает: чтобы старинное ремесло выжило, его нужно развивать. И где-то приспосабливать к современным условиям. Главное – помнить о том, что все эти старинные узоры несут очень важную информацию, которую можно использовать исключительно к месту.
Об этом писал известный ученый Алкей Маргулан:
...Как могла быть утрачена и старинная казахская вышивка бiз кесте. К счастью, этого не произошло и в ближайшее время не произойдет: следуя старой традиции, Гулжай научила ремеслу свою дочь Ботакоз. Выпускница Академии искусств имени Т.К. Жургенева продолжает дело родителей и идет дальше, создавая в старинной технике современные картины...
