Опровержение Аграновского

Как только перед вами не голые факты или цифры, а оценочная информация, надо сомневаться. Простой принцип обеспечения сегодня личной информационной гигиены: к любой новости надо относиться как к фейковой.

Великий советский журналист, выпускник исторического факультета Московского пединститута им. Карла Либкнехта, то есть наставник по образованию, и многолетний обозреватель газеты «Известия» Анатолий Аграновский однажды сказал: «Хорошо пишет не тот, кто хорошо пишет, а тот, кто хорошо думает». Но времена изменились, и эта крылатая мысль, считавшаяся в высшей степени справедливой, сегодня уже не кажется бесспорной.

На зависть Эллочке Людоедке

В прошлом году, по данным компании «Deloitte СНГ», самым популярным мессенджером в Казахстане и России был WhatsApp, которым пользовались свыше 40% у нас и около 60% пользователей мобильных устройств на территории нашего северного соседа. Вслед за ним шла переписка в соцсетях Facebook, «ВКонтакте», «Одноклассники», Instagram, с помощью e-mail и все реже используемых SMS. Эти относительно новые формы общения играют как положительную, так и отрицательную роль.

Плюс в том, что общаться можно быстро. Минус – высокая скорость в ущерб качеству. В чатах и комментариях наблюдается орфография отпетых двоечников, а знаки препинания заменяют эмоджи – мелкие и иногда пошлые и похабные картинки для обозначения эмоций. Отсутствие заглавных букв, сокращения типа «норм», «пжлст», «спс», «дсв», дикая пунктуация и искаженные англицизмы порой нервируют не меньше голосовых сообщений без предупреждения и крайне негативно влияют на грамотность в целом.

«Мы с коллегами фиксируем все более распространенную ошибку, можно сказать, подчас даже умышленную практику, – говорит доцент Российского государственного социального университета Екатерина Баранова. – Молодые люди уже не дописывают даже короткие слова. Они пишут в мессенджерах, например, «Я те лю» и так же думают. В этом заключается основная опасность. Наша речь связана с сознанием: как говорим и пишем, так и думаем. Получается, мы пишем «Я те лю», а потом и любим тоже в усеченной форме».

Вот вам и опровержение мысли Аграновского... А заодно и характеристика современных последователей Эллочки Людоедки, которая со своим лексиконом в 30 слов звучит в сравнении с нынешними авторами в Интернете, мессенджерах и соцсетях пламенным трибуном.

Хоть колбаса, хоть мэр с министром, хоть труселя – все едино

Показательно в этом смысле мнение нашего земляка, казахстанца и алматинца, ныне ведущего российского писателя-фантаста Сергея Лукьянеко, который уделил теме культуры современного общения значительное место в своем недавнем большом интервью интернет-изданиям.

«Деградируют YouTube и социальные сети вообще, и это процесс неостановимый, – говорит Лукьяненко. – Есть старая фраза: «Не пускайте детей в Интернет, он от этого тупеет». Кажется, он отупел уже вконец. Печально смотреть на это. Может, действительно из-за того, что пришло огромное количество детей и молодежи. Во-первых, полностью испорчен язык. То, что раньше было стилизацией или некой игрой, как тот же «олбанский» язык, превратилось в чудовищную безграмотность. Во-вторых, я и себя ловлю на том, что начинаю неправильно писать, если долго нахожусь в Интернете... У меня трое детей. И всегда замечаешь, что в компании детей интеллект группы быстро падает до уровня самого младшего ребенка. Они начинают смотреть что-то малышовое, играть в более простые игры. Ощущение, что в Интернете происходит аналогичный процесс, и средний уровень общения падает до самого глупого человека на канале, в тусовке... Но одновременно в принципе сейчас огромные бумажные тиражи у Оруэлла, Замятина, Ремарка, Апдайка, других классиков. Казалось бы, книги, которые легко найти в Интернете, показывают тиражи в десятки, а то и сотни тысяч. Причем читает в основном молодежь. Так что существует большая прослойка умной читающей молодежи, просто на фоне интернет-пены – аудитории YouTube, школоты – она не видна».

Именно в результате роста общего бескультурья общения таким махровым цветом расцвело в Сети вранье, считает Лукьяненко.

«Самый простой принцип обеспечения сегодня личной информационной гигиены: к любой новости надо относиться как к фейковой, – дает совет писатель. – Как только это не голые факты или цифры, а оценочная информация, надо сомневаться. Потому что любая новость преломлена журналистом, в ней есть его мнение. Уже надо сомневаться. Серьезная информация не циркулирует в сетях».

Кроме того, напоминает наш земляк, любой канал массовой информации используется для скрытой рекламы (так называемого паблик рилейшнз, от английского public relations, PR, пиар – общественные связи), которую все труднее, прежде всего для молодежи, отличить от достоверной информации.

«А с точки зрения рекламы нет разницы между колбасой или мэром города, – говорит Лукьяненко. – Если есть задание отрекламировать что-то, запустятся мощные, хитроумные механизмы. Надо нам отрекламировать условного министра сельского хозяйства? Тут же 150 наемных блогеров расскажут, какое у нас расчудесное сельское хозяйство. Надо отрекламировать стиральную машинку? Те же 150 блогеров облизнут клавиатуру и сделают ролик в духе «Как я только что замечательно постирала свои трусики».

Что не режет слух, то убивает глаз

Специалист по деловой переписке Антон Краснобабцев справедливо считает, что письменный язык активно приближается к разговорному, между которыми, как считалось раньше, «две большие разницы». Еще будучи студентом журфака КазГУ, автор этих строк и его однокашник провели доморощенный эксперимент: поставили между собой на стол диктофон, включили запись и минут пять болтали о мелочах, а затем добросовестно, дословно перенесли разговор на бумагу. Читая текст, мы ржали до упаду от его косноязычия и примитивизма.

А потом поняли: что совершенно не годится для печати, то вполне приемлемо, а то и желательно на радио и телевидении. Но, как не дадут соврать журналисты старшего поколения, практика многократно доказывала: человек, начинавший профессиональную карьеру в печатном СМИ, почти всегда мог впоследствии работать также на радио и телевидении, и наоборот, изначальный радийщик или телевизионщик далеко не всегда приживался позже в газете или журнале.

«Еще несколько лет назад, когда люди только начинали общаться по работе в мессенджерах, они писали: «Добрый день, Ирина! Подскажите, пожалуйста, как продвигаются дела с нашим проектом?» – рассказывает Антон Краснобабцев. – Сейчас пишут примитивнее: «Ирина, привет! Когда ждать от вас макет на утверждение?». Но с подобной краткостью, сокращениями английских фраз и впросак попасть легко. Не все же понимают, например, что такое FYI (for your information) и думают, что это опечатка или ругательство. Моя коллега-девушка восприняла это как оскорбление и забросала меня возмущенными вопросами: «Что это такое? Что это означает? Я-то здесь при чем? Почему ты на меня так наезжаешь?!».

Индикатор распознавания своего и чужого

Еще одна причина низкой грамотности и культуры общения – изменение психологии высказываний, сообщений и потребления информации. Каждый день миллионы людей просматривают соцсети или ленты новостных изданий, взгляд перепрыгивает с текста на текст, с картинки на картинку, внимание рассеивается и ослабевает. Специалист по развитию речи Марина Сторина считает, что привычка скакать по верхам и не углубляться в суть проникает в другие сферы жизни. В том числе меняет восприятие и язык.

«Я могу выделить несколько тенденций, – говорит Сторина. – Во-первых, мы торопимся быстрее ответить, сокращаем слова, используем аббревиатуры. Во-вторых, смайлы и готовые анимированные картинки используются для передачи эмоции, усиливая текст, а часто вообще заменяют его. Использование смайлов приводит к тому, что мы перестаем пользоваться словами для выражения эмоций, все реже употребляем наречия и прилагательные. Это делает язык бедным. В-третьих, в компьютерах, смартфонах, других устройствах есть автокорректор, который работает далеко не всегда грамотно. Но многие привыкают к тому, что ошибки подчеркиваются красным цветом и исправляются как бы сами собой. Правила грамматики и синтаксиса не используются, не вспоминаются и, как следствие, забываются».

Ловушка эмоджи заключается не только в замещении наречий и прилагательных, их можно вообще неправильно понять. В 2018 году издание Motherboard распространило таблицу рекомендаций для модераторов Facebook. В ней фигурировали эмоджи и виды нарушений, когда используются суррогаты языка. Например, эмодзи-какашка может появляться в текстовой травле, а красная туфелька в постах означает харассмент.

Превратно понять эмоджи и смайлы могут не только модераторы соцсетей. Предприниматель Александр Чепуров научил свою маму писать SMS и ставить смайлики в конце предложений. Но допустил ошибку.

«Я научил ставить маму в конце предложений обычные скобки, двоеточия, кавычки, никаких эмоджи, – вспоминает Чупров. – Так как наша переписка носила только положительные интонации, я показал маме лишь позитивные смайлы, а зря. Однажды мы обменивались сообщениями, и мама пишет: «Тетя в деревне умерла :))))». Пришлось остановить переписку, позвонить и объяснить, что так делать не надо».

Чтобы мозг не забывал о том, как на самом деле пишется слово «нормально», а общение за пределами смартфона не ограничивалось односложными репликами как у Эллочки Людоедки, лучше всего больше читать классическую литературу на бумажных носителях – в книгах издания до 1990-х годов. Наше восприятие во многом визуально. Если читать только шутки в Twitter и свою переписку в чатах, можно разучиться разговаривать.

Новые формы коммуникации неумолимо влияют на то, как мы пишем и разговариваем, а в некоторых случаях разговариваем ли вообще, но полностью вину за ошибки на чаты и комментарии возлагать наивно. Они лишь отражение общей картины. Грамотность – один из объективных индикаторов по принципу «свой – чужой». Если собеседник или комментатор использует ненормативную лексику, пишет весь пост строчными или заглавными буквами, употребляет выражения «походу» в смысле «похоже», «крайний раз» или «ихний», совершенно очевидно, что с такими связываться опрометчиво.

Запоминается не скорость, а качество

Падение общего уровня грамотности и культуры – жесткая проблема, и развитие новых технологий ее только усугубляет. Чаты и комментарии способствуют письму с ошибками, но не являются его основной причиной. Если раньше язык СМИ (в том числе радио и телевидения) был залогом языковой нормы, считает Баранова, то сейчас все издания в заложниках Интернета.

Это напрямую усугубляет безграмотность сообщений. Чем больше мы читаем текстов с ошибками, тем больше наша подкорка без участия сознания закрепляет искаженные, безграмотные слова и их использование в письменном общении. Тогда как раньше в соответствии с этим правилом бессознательного восприятия все было с точностью до наоборот: кто больше читал, тот, как правило, и грамотнее писал.

«Расходы на СМИ сокращаются, их владельцы экономят в первую очередь на корректорах, – говорит Баранова. – Раньше перед публикацией или выходом в эфир текст проходил несколько этапов проверки: самим автором (обязательная самовычитка текста перед его сдачей начальству), его редактором, дежурным редактором, корректором, кем-то из руководства СМИ вплоть до главного редактора. А сейчас эта практика осталась лишь в печатных СМИ, да и то уже не во всех. В интернет-изданиях скорость вообще поставлена выше грамотности».

А ведь не вчера сказано: если ты что-то сделал быстро, но плохо, в людской памяти останется не «быстро», а «плохо», но если ты сделал нечто медленно, но хорошо, запомнится только высокое качество.