Поэт Ануар Дуйсенбинов – один из самых интересных представителей современной казахстанской литературы. Он с одинаковым изяществом пишет о любви, столице, государственных программах и казахских родственниках. В интервью «ЭК» Ануар рассказал, тяжело ли быть поэтом в Казахстане, тянет ли его в политику и когда он выпустит первую книгу.
– Зная вашу гражданскую лирику, я думала, что ваш новый проект «Балхаш снится» (Ануар читает свои стихи под музыку. – Авт.) будет непременно экологическим высказыванием, оказалось – нет. Почему вы выбрали именно это название?
– У меня есть текст, который называется «Балхаш снится», и когда я искал название для всего проекта, то понял, что остановлюсь на нем. Он красивый, лиричный и в некоторой степени для меня не бессмысленный. У меня с Балхашом много связано, там прошло мое детство, и воспоминания об этом месте у меня довольно эмоциональные и сильные, в них все: и восторги от близости воды и радости ее постижения, и сильный страх, который способна вызвать стихия.
– Вы же родом из Талдыкоргана?
– Да, поэтому и Балхаш мне родной. Я жил в Талдыкоргане, учился в школе с первого по последний класс, а став студентом в 2002 году, переехал в Астану. Но уже два года живу в Алматы.
– Почему переехали? Вы ведь говорили, что вас от Астаны «прет». Именно там вы начали впервые писать свои стихи?
– Да, до какого-то момента «перло», потом перестало. Почему? Не знаю, не думал. Понимаете, не было у меня никаких закулисных мыслей, просто переехал и все. Я 15 лет прожил в Астане, захотелось перемен. Мне предложили работу в Алматы, и я воспользовался этим предложением. Здесь мне очень комфортно, тут много культурных мероприятий, сама среда и люди разительно отличаются от того, что я встречал в Астане. Я захотел пожить в этом прекрасном городе.
– Мне кажется, наша столица такая официозная и холодная, что творческому человеку там выжить нереально, у вас все наоборот – начало пути, настоящий бум! Это что было? Защитная реакция организма?
– Я попробовал там писать, и мне понравилось. Наверное, через поэзию я объясняю себе мир. А поскольку в Астане объяснять приходилось многое, у меня там родилось не одно произведение. Если можно провести такое сравнение, то мои стихи для меня являются своего рода карточкой на память, к которой можно через некоторое время вернуться, посмотреть, что же со мной тогда было, что я чувствовал, почему и какие эмоции я тогда переживал.
– Когда читаешь ваши стихи, кажется, что думы у вас все время о высоком – о судьбах отечества, например…
– Я не сторонник высокопарности и далек от того, чтобы учить кого-то, говорить слова назидания и доносить мораль. Повторюсь, я пишу, чтобы объяснить самые важные вещи в первую очередь самому себе. Когда хочу проанализировать ситуацию, разобраться со своими эмоциями, я пишу. А поскольку я живу в конкретной стране, в конкретном городе, получается, что так или иначе мои стихи не только обо мне самом, но и о времени и месте, в которых я живу.
– Знаете, что меня удивляет в вашем творчестве? Поэты остро чувствуют время, и ваши стихи тоже отчасти пророческие, вы ведь писали о том, что окружает нас сейчас еще два-три года назад. Как вы это можете объяснить?
– Никак. Это необъяснимая штука. Недавно перечитывал свои стихи – я время от времени ревизию провожу. И вот наткнулся на стихотворение, о котором уже давно забыл, – «Ждущий режим». Я его четыре года назад написал, а оно как будто о сегодняшнем дне. Один мой друг удивлялся: «Как ты это делаешь?». Я не знаю, как это работает, но и сам замечал не раз. Каждый раз, когда обнаруживаю такое, меня это совершенно выбивает из колеи. Я не знаю, может, просто совпадение, не мне судить.
– Сейчас, как мы видим, молодые люди начинают активно интересоваться политикой, общественными процессами, и ваша гражданская лирика находит у них отклик. Как вы к этому относитесь?
– Мне приятно, когда люди обращаются к моим стихам и что-то находят в них для себя, но я не слышал о том, чтобы они стали для кого-то лозунгами и превратились в программные тексты молодых политиков. Если я о таком узнаю, наверное, буду немного расстроен. Я далек от политики и человек совсем не активистского толка – у меня другие задачи, я предпочитаю оперировать эстетическими категориями, а не политическими. Дело в том, что в эстетике я вижу большую долговечность и универсальность, чем в политике, которая сегодня одна, завтра другая. Да и у меня не такой темперамент, чтобы заниматься политикой.
– То есть вашу поэзию нельзя считать гражданским высказыванием?
– Я думаю, вы вправе считать мою поэзию чем угодно. Да, мне приятно, что мои тексты вдохновляют – кого-то на борьбу, а кому-то просто приносят удовольствие, но определять это как-то я бы не стал. Я пишу как пишу, а рассказывать, о чем этот текст или другой, расшифровывать, я не люблю.
– Вам комфортно жить здесь? По вашим произведениям этого не скажешь…
– Отчего же? Вполне комфортно. Да, я сталкиваюсь с какими-то бытовыми вещами и мелкими неурядицами вроде повышенного внимания к себе на улицах, но это ерунда.
– Не поняла, повышенное внимание со стороны кого – фанатов или людей в форме?
– Со стороны людей, которым не нравятся парни с длинными волосами, но я к этому привык, для меня это все обычные вещи.
– Что, это до сих пор есть? В век татуировок, пирсинга и окрашенных волос?
– Есть.
– Вы довольно свободно пишете о том, о чем многие боятся вслух сказать. Проблем у вас не было?
– Нет. Бывает, правда, что организаторы наших вечеров осторожничают и очень вежливо просят не читать тот или иной текст. Как я к этому отношусь? Когда твое выступление проанонсировали, ты уже не можешь ничего поделать, ты соглашаешься, а читать, несмотря ни на что, и вставать в позу я не буду. Я за сотрудничество и взаимодействие с людьми. Но я бы все-таки предпочел договариваться обо всем заранее, на берегу. Возможно, если бы озвучили некоторые условия с самого начала, я бы сразу же отказался. Но когда собрался народ, когда остается пять минут до выхода, что мне остается делать? Выхожу и выступаю.
– А что обычно просят не читать?
– Это зависит от организаторов. Однажды меня попросили не читать стихотворение, в котором есть слова «мы нюхали», хотя там нет ничего такого. Окей, я согласился и не читал. В другой раз на большом официальном мероприятии попросили не читать «Рухани кенгуру». Это абсурдно и, кроме недоумения, ничего не вызывает.
– То есть вы такой… «Удобный» – наверное, обидное слово. Контактный?
– Пока это не противоречит нашим принципам, ни я, ни мой партнер по проекту Рустем, который пишет музыку, не чувствуем дискомфорта.
– В своих стихах вы миксуете русский, казахский и английский языки. Вы не сильно заботитесь о том, чтобы быть понятым?
– Мне и правда не важно, поймет ли кто-то мои стихи или нет, я не ориентируюсь на это. Я пишу и пишу. Но если кому-то понравилось, то я очень рад этому. Что касается доступности моих произведений, то я выступал в Латвии, где вообще не имеют понятия о казахском языке, но люди меня поняли и пригласили приехать в следующем году. Так что кто хочет, тот поймет.
– У вас такие опасные рифмы встречаются: шашу – анашу, уят – акулят. И это я выбрала самые приличные. Не боитесь? Все-таки используете казахские слова…
– Нет, не боюсь. Шашу ведь не становится анашой от того, что стоит в одной строчке с этим словом. Если я что-то хочу писать, то сажусь и пишу, и пишу это так, как хочу.
– А вызывало когда-нибудь ваше творчество острую реакцию?
– Нет, не помню ни одного негативного отзыва. Я не знаю, может, о такой реакции просто молчат? У меня были только хорошие впечатления.
– Какие самые приятные слова вам говорили и что для поэта является комплиментом?
– Мне недавно написал парень из Бишкека, который сказал, что читает мои стихи и они ему нравятся. По его словам, в Кыргызстане нет поэта, который бы высказывался по поводу сегодняшнего времени так, как это делаю я. Он поблагодарил меня за мое творчество и сказал, что питается смыслами, которые я транслирую. Было очень приятно и трогательно. Несмотря на то что мои стихи написаны в Казахстане и они о нашей жизни, оказалось, что и в Кыргызстане, и, возможно, где-то еще они важны.
– Тяжело ли быть поэтом в Казахстане и как вы зарабатываете на жизнь?
– Вопрос актуальный. С осени я нигде не работаю, только пишу стихи и занимаюсь своими проектами. Мы с друзьями делаем техноклуб и культурное пространство «Объект» в Алматы, но сейчас мы ищем новое помещение. Думаю, что в будущем мы сможем использовать его для того, чтобы и зарабатывать тоже.
– А вам за выступления на фестивалях платят?
– Да, но у нас не так много выступлений, чтобы на эти гонорары жить. Раньше я работал в рекламных агентствах копирайтером, сейчас я на фрилансе, занимаюсь переводами – с казахского на русский и с русского на казахский.
– Насколько вы продуктивны как поэт?
– Не знаю, не отслеживаю это. Всего у меня, наверное, около 300 произведений, около 50 из них я хочу опубликовать в книге, сейчас мы над ней работаем, и это такая многострадальная история… Работает хорошая команда, все талантливые, но каждый по отдельности, а все вместе мы… как бы культурно выразиться? Творческие, но плохо дисциплинированные люди. В настоящее время работаем над обложкой, верстаем и вскоре начнем собирать средства на ее издание через краудфандинг.
– Каким тиражом хотите выпустить книгу и во сколько это вам обойдется?
– Я думаю, тираж составит тысячу экземпляров, а стоимость проекта составляет от трех до пяти миллионов тенге.
– А зачем вам выпускать книгу в бумажной версии в век цифровых технологий и социальных сетей? Ведь ваши стихи и выступления можно найти и во «ВКонтакте» и на YouTube…
– Пока нет книги, нет ощущения, что тексты живут по-настоящему.
– То есть в этом вопросе вы традиционалист?
– Да, этот жест овеществления для меня очень важен.
– Неожиданно. А вот статусы, регалии, членство в Союзе писателей для вас важны?
– Нет. Но мне важно признание со стороны коллег, чье мнение я уважаю. Хотелось бы участвовать не только в литературных фестивалях, но и в культурной жизни Казахстана и других стран. И если речь о каких-то больших культурных форумах, то мне важно быть туда приглашенным, ведь я хочу быть услышанным. Для меня все это – знак признания.
– И в завершение. Вот вы готовите сейчас книгу. Если ее выпустят в рамках программы «Рухани жаңғыру», как вы к этому отнесетесь?
– Соглашусь! Почему нет? Это было бы замечательным перформансом. Я бы это воспринимал как жест искусства! Единственное, что книга должна быть выпущена в том виде, в котором мы ее задумывали. От содержания до обложки. Так что как только соберем книгу, сразу начнем искать спонсоров или объявим краудфандинг. Надеюсь, все получится.
Читать стихи Ануара Дуйсенбинова
