Наша читательница Юлия Сорока рассказала, как болезнь за считанные дни унесла обоих ее родителей и с какими трудностями пришлось столкнуться во время похорон.
Родители Юлии Александр и Анастасия Ольтян жили втроем с сыном Анатолием, практически одновременно все трое почувствовали недомогание. В десятых числах июня у них поднялась температура, начался кашель, появилась слабость. У Анастасии держалась субфебрильная температура (то есть до 38 градусов), у Александра и Анатолия она порой доходила до 40 градусов. Участковый врач назначил им противовирусные препараты, отхаркивающие средства, антибиотики. Уколы делал Александр.
22 июня Александр, Анастасия и Анатолий отправились в поликлинику, чтобы сделать рентген и получить назначения на анализы. По словам Юлии, рентген не работал, а направления пришлось долго ждать в очереди на улице. Домой вернулись с трудом и снова вызвали «скорую».
Анастасию Ольтян предложили госпитализировать, она попросила забрать и Александра, состояние которого уже было ужасным. Однако врачи увозить Александра отказались, и тогда Анастасия подписала отказ от собственной госпитализации, потому что не хотела бросать мужа.
Так или иначе, врачи приехали снова. Александра госпитализировали в лазарет на базе психдиспансера.
23 июня без предупреждения приехали работники СЭС.
После этого Анастасии Ольтян стало хуже, она начала задыхаться. Снова вызвали «скорую помощь», врачи ехали около двух часов. В итоге женщину все-таки госпитализировали в инфекционную больницу. Когда Юлия ночью дозвонилась в реанимацию, ей сообщили, что мать находится в крайне тяжелом состоянии. 24 июня ее решили подключать к аппарату ИВЛ. Вечером этого же дня Юлии сообщили о смерти отца…
В медицинском заключении причиной смерти указывается острая сердечно-легочная недостаточность, но рядом значится: результат ПЦР-теста на КВИ был положительным.
С этими бумагами Юлия Сорока отправилась в морг туберкулезной больницы. Там ей сказали, что на следующий день нужно привезти одежду для покойного, его захоронят на специальном кладбище.
А потом Юлии позвонили и из инфекционной больницы, чтобы сообщить о смерти матери.
В СЭС к Юлии и ее супругу вышел мужчина, которой представился Муратом, он объяснил, что глубина могилы должна составлять не меньше 2,7 метра, что будет предоставлен специальный сотрудник. Он должен обработать тела в морге, измерить глубину могилы, обработать ее изнутри, потом очистить и лопаты. Кладбище все-таки предполагалось обычное, гробы надо было покупать самостоятельно.
Сложности начались в ритуальном агентстве. Там сразу сказали: продадут венки, кресты, гробы, привезут их в морг, оставят и... уедут. Копать могилы, одевать покойников и хоронить бригада ритуального агентства не собиралась.
– Получалось, что мы оставались даже без места на кладбище, потому что его должны были помочь отыскать в ритуальном агентстве, – вздыхает Юлия Сорока. – Мы спросили, что нам делать, и мужчина из ритуального агентства сам позвонил директору кладбища, Сабиту, объяснил, что нужно хоронить «ковидных». Директор нам сказал: место я дам, но это будет стоить дороже и копать его люди тоже не будут – ищите бригаду сами. Назвать конкретную сумму он категорически отказался. Я опять позвонила в СЭС Мурату, объяснила, что никто не хочет браться. Говорю: если приедет ваш человек обрабатывать, то пошлите и людей, которые могут закапывать. Он ответил: «Нет, ищите сами». Бросал трубку, начал грубо разговаривать, утверждал, что ничем не обязан. Я говорю: вы же придумали такие правила, вот и помогите их исполнить. У меня была паника, состояние просто ужасное. Не знали, что делать.
Разобраться с проблемой помогли знакомые. В конечном счете на кладбище предоставили могилу по стандартной цене – 80 тысяч тенге, и отыскали бригаду.
На кладбище санитарный работник подошел к катафалку и чем-то побрызгал в салон. Все остальные процедуры, указанные в регламенте, почему-то опустили.
