ВИЧ-инфицированный алматинец рассказал о своей жизни

Со временем люди с положительным ВИЧ-статусом перестают бояться своей болезни, ведь медицина шагнула далеко вперед. А вот лекарства, способного снизить нетерпимость общества к таким гражданам, еще не изобрели.

Жизнь социального работника из Алматы Салавата Кабжалелова не отличается от будней миллионов казахстанцев: днем – работа, по вечерам – прогулки с супругой, на выходных – рыбалка, по праздникам – посиделки в кафе. Во всей этой, казалось бы, обычной жизни есть одно «но». Мужчина ВИЧ-инфицирован и не скрывает свой диагноз.

О своем ВИЧ-статусе Салават узнал почти 10 лет назад. Тогда он был гражданином Таджикистана и оформлял вид на жительство в Казахстане. Одним из требуемых документов была справка из СПИД-центра. Мужчина отнесся к ней формально, но результат неожиданно оказался положительным. Тогда в памяти Салавата всплыли воспоминания из прошлого:

На родине я сидел в тюрьме. Не хочу вспоминать подробности, скажу только, что был невиновен. Там я был инфицирован. Странно, но у меня не было ненависти к тому, что меня заразили. Честно говоря, я тогда ничего не чувствовал, кроме растерянности.

Тест на ВИЧ Салават сдавал еще несколько раз в надежде, что предыдущий результат оказался ошибочным. Но чуда не произошло. Более того, ВИЧ-статус супруги Салавата тоже оказался положительным.

Я уже не думал о себе, переживал за супругу. Чувствовал себя виноватым в том, что с ней случилось, – говорит мужчина. – О нашем диагнозе знала только моя мама. Мы с женой жили отдельно, перестали общаться с друзьями и даже родственниками. Очень боялись, что кто-то узнает про ВИЧ.

Прописанные врачами медикаменты Салават переносил относительно легко, а вот супруге от лекарств становилось плохо. Вскоре дали о себе знать старые болячки, и женщина оказалась в больнице. Понадобилась довольно простая операция, но, узнав о ВИЧ-статусе, хирурги категорически отказались ее оперировать. Законом это запрещено, но медики находили лазейки в документах и отказывали под предлогом отсутствия какой-либо незначительной справки. Платные клиники тоже не спешили помочь. Салават хотел решить вопрос деньгами, работал в несколько смен, брался за любую работу, но однажды на стройке произошел несчастный случай – он сломал ногу и сам оказался на больничной койке. В итоге супруга скончалась.

После смерти единственного близкого человека Салават решил что называется уйти в работу. Устроился продавцом дешевой ювелирки в торговый дом, чтобы была возможность хоть с кем-то перекинуться словом. За лекарствами он приходил в СПИД-центр. Там пожилая женщина-врач, видя его угнетенное состояние, сказала:

– Вот телефон девушки. Она ищет себе парня. Вам вместе будет легче. У нее тоже ВИЧ.

Салават долго не решался позвонить. Но, случайно узнав, что день рождения незнакомки того же числа, что и у его мамы, воспринял это как знак судьбы. Так и вышло.

День нашей первой встречи в парке я помню до мельчайших деталей, – вспоминает он. – Я пришел намного раньше. Помню все: запах ее духов, платье, даже марку машины, на которой она приехала. Тот вечер выдался очень прохладным. Я страшно замерз, но мы гуляли по парку очень долго. Хотелось, чтобы этот вечер длился как можно дольше.

Благодаря Лауре жизнь Салавата изменилась. Она была активисткой, защищающей права ВИЧ-инфицированных, оказывала им психологическую и юридическую поддержку. Трагедия Салавата, когда врачи отказались оперировать его супругу, была девушке близка и понятна.

Благодаря Лауре Салават решился на важный шаг. На одной из акций в защиту прав ВИЧ-инфицированных он публично рассказал о своем диагнозе. Страх того, что узнают близкие, наконец-то исчез. Стало намного легче, а рядом остались только настоящие друзья.

Благодаря Лауре Салават впервые перешагнул порог центра помощи ВИЧ-инфицированным. Сначала как гость, а потом и как соцработник.

Сейчас я чувствую большую ответственность за людей, которым пытаюсь помочь, – говорит он. – Приятно, что для многих я стал примером, живым аргументом в пользу того, что и с диагнозом ВИЧ можно жить полноценной жизнью. Это обязывает! Я не могу позволить себе грустить или быть в плохом настроении. Они ведь скажут: если ему плохо, то чем он нам поможет. Поэтому на работе я всегда улыбаюсь.